В середине зимы, когда он пролежал в берлоге почти две недели, его снова обдало холодом. К двум уже почти едва различимым пятнам добавился один из его лютых врагов, пусть он и почувствовал его лишь потому, что те двое были все еще помечены. А потом, через несколько минут кожу на макушке Тиса вовсе стянуло смертным ужасом. Ему вдруг показалось, что сам нож с черным диском, сам утраченный им нож Дайреда явился к Стеблям, чтобы отыскать его – Тиса. Он даже схватился за левое плечо, которое, хоть и не могло подсказать его преследователям, где находится их жертва, все равно продолжало напоминать о себе.

Но это ощущение стерлось, а затем и его враг, и эти двое покинули Медвежье урочище. На следующий день Тис выбрался из берлоги и подошел к дому. Он шел почти на ощупь, потому что словно кровь заливала его глаза. На скамье его ждал старик, который явно был кем-то большим, чем просто сторож. И еще он чем-то напоминал Дилиса, хотя и был шире его в плечах и явно моложе. Тис попытался рассмотреть крепость, вздымающуюся к небу тремя сросшимися башнями среди странных скал, но не смог. Зато чужой взгляд, блеснувший странным стеклом со среднего бастиона, ощутил. «Я дома», – неизвестно почему подумал он. Присел на лавку, разулся и снял с ноги укрывавший его последние месяцы подарок незнакомца, назвавшегося смотрителем. Снял и тут же почувствовал, что его враги знают, где он. И что сидящий рядом старик пытается разглядеть его, прощупать.

«Не получится, – подумал Тис про себя. – Даже того единственного ключа, из оставленных матерью, что я открыл, оказалось достаточно, чтобы защитить себя. Найти бы еще время, чтобы открыть все. Наверное, здесь оно у меня будет. Надеюсь».

Старик продолжал о чем говорить с Тисом, и он даже отвечал ему, но делал это как будто со стороны, точно так же, как он делал это, будучи под пеленой Доры – выдуманной им девчонки, не прислушиваясь к смыслу и управляя лишь общим потоком действий. Не так ли он убил и нюхача? И не потому ли он остался жив после этого? И значило ли это теперь хоть что-то? И будет ли у него теперь время обдумать все это?

«Главное, что я добрался», – подумал Тис и пошел по дороге к крепостным воротам, чувствуя, что упругие линии и преграды, рвутся при его приближении словно паутина в Бейнском лесу, смыкаясь у него за спиной. Чем они могли его напугать? Какие испытания предложить? Что значила посылаемая ими боль на фоне той боли, что он испытывает каждую секунду? Никак не увеличение страданий, а лишь облегчение, облегчение, облегчение…

Крепостные ворота открылись при его приближении. Его ждали трое. Сухой светловолосый воин-ветеран, крепкая черноволосая красавица-воительница и высокий старик с маленькой бородкой, похожий на замершую над прибрежным тростником цаплю.

– Я Домхан, – сказал воин. – Начальник стражи этой крепости. Ты в Приюте Окаянных, сынок. Надеюсь, ты шел именно сюда.

– Я Крайса, – прищурилась красавица. – Ты первый раз здесь? Как-то слишком легко ты прошел для первого раза.

– Я Тис, и прошел я нелегко, – прошептал он и посмотрел на старика, который словно окаменел. – Ты Гантанас?

– Не может быть, – прислонился к стене крепостного коридора старик. – Голос. Глаза. Скулы. Не может быть… Я искал ее двенадцать лет. Неужели… Неужели… Ты сын Мэтт? Где она? Где?

– Ее убили, – прошептал Тис и заплакал.

Когда незнакомый мальчишка, вопреки ожиданиям ни разу не споткнувшись, прошел весь путь от дома Тида до ворот крепости, девчонки словно опомнились. Недовольно косясь на Айрана, они торопливо упаковали трубу в чехол, бросились вниз по южной лестнице и не угадали. У входа в обеденный зал их уже ждала Сиона, из-за спины которой конечно же выглядывала Фаола и старательно показывала подружкам язык.

– А я вас как раз жду, – остановила троицу староста.

– Мы спешим! – выдохнула Гаота.

– Успеете, – улыбнулась Сиона. – У меня для вас поручение от Гантанаса.

– Да! Успеете! – снова высунула язык Фаола.

– Фаолу нужно побить, – прошипела сквозь зубы Дина.

– Нельзя, – прошелестела Йора.

– Почему? – не поняла Дина.

– Она одна, а нас трое. Это нечестно.

– Да она… – задохнулась от возмущения Дина.

– Какое поручение? – вытерла рукавом пот со лба Гаота.

– Вы же на новичка бежали посмотреть? – спросила Сиона. – Можете не спешить. Вместе с Гантанасом и Хилой они уже поднимаются по северной лестнице в лекарскую. И уж во всяком случае до завтрашнего дня к нему никого не пустят. Но кое-что я узнать успела. Его зовут Тис. Ему почти одиннадцать, считайте, что он ваш ровесник. И он прошел все четыре предела, не поклонившись ни одному из них.

– Мы это и сами видели! – не выдержала Дина и тоже показала язык.

– Мало ли, – скорчила гримасу Йора. – Может, он не первый раз в Стеблях, Юайс тоже не поклонился ни одному пределу.

– Какое поручение от Гантанаса? – сдвинула брови Гаота.

– Два поручения, – улыбнулась Сиона. – Первое заключается в том, что сегодня вы все трое помогаете мне и Фаоле на кухне. Не весь день, а только в обед. То есть – в ближайший час. Хила занята с новичком, нужно, чтобы кто-то ее заменил.

– Но сегодня же свободный день! – скривилась Дина. – И мы снег с утра чистили! И не наша очередь помогать на кухне!

– Можешь высказать все это Гантанасу, – отрезала Сиона, но тут же снова улыбнулась. – Но я не буду вас долго мучить, завтра Гантанас снимает вас с занятий. На весь день. Но зачем и почему, вы узнаете у него самого. Через пару часов после обеда он ждет вас.

– У себя? – спросила Гаота, затаив дыхание. После не столь уж давнего случая, когда в один день случилось и исцеление больной ноги Брайдема, и возвращение в руки Гаоты материнского меча, ни она, ни ее подруги не бывали в обиталище Гантанаса под крышей дома наставников, и все последние недели Гаота жила с ощущением, что толком и не рассмотрела богатства, разложенные по полкам и развешанные по стенам в логове старика. Впрочем, до того ли ей тогда было?

– Нет, конечно, – удивилась Сиона. – С чего бы это ему запускать в свое гнездо ваше стадо? Вы же там обязательно натопчете, намусорите и чего-нибудь разобьете. Радуйтесь, что Гантанас не знает, что творится в вашей комнате. Так что – наставления отдельно, жилье отдельно. Он будет ждать вас у себя в классе. На третьем ярусе северной башни.

– И что он нам скажет? – надула губы Дина.

– А вот это вы узнаете у него, – изменилась в лице, расправила плечи, выставила грудь Сиона, и Гаота, оглянувшись, увидела входящего в прихожую обеденного зала Роута. Наставник зверологии, не выделяя никого, кивнул всем пятерым и проследовал в трапезную. Гаота проследила за нам взглядом и подумала, что будь она на месте Сионы, она бы тоже влюбилась в Роута. На вид он был не старше Юайса, к тому же одевался всегда в черное, плотно завязывал в пучок длинные черные волосы и вообще напомнил ей циркача, который подбрасывал над головой шары и одновременно переступал по натянутой между столбами веревке на тэрской ярмарке. Гибкость и стройность во всяком случае у него были те же самые. Хорошо, что Гаота не на месте Сионы. Но плохо, что, кажется, не скоро она увидит, как Роут перекидывается в огромного бурого волка. Кстати, Дина, которая вместе с Йорой и другими учениками, еще до прихода в Стебли Гаоты, была свидетельницей перекидывания Роута, поведала Гаоте, что Фаола-то единственная из всей группы описалась от страха в тот раз. Но об этом никому говорить не следует. Даже мальчишки не смеются об этом. Кое-кто из них и сам едва сдержался. А может, и не сдержался. Разве по ним определишь?